Ушедшая неделя прошла под знаком плохих новостей о росте пандемии ковида – число заболевших (и умерших) растет, больницы переполнены, медики сбиваются с ног. Главный врач больницы в Коммунарке Денис Проценко призывает усилить разъяснительную работу среди населения: «Сколько бы не было коек в инфекционных госпиталях, они конечны и стремительно заполняются по всей стране. Коллеги, врачи, я обращаюсь и к вам, давайте уже начнем откровенно и без прикрас говорить с нашими соотечественниками. Чувствую, что в разъяснительном плане мы все с вами сильно не дорабатываем. Ситуация если не критическая, то близка к этому».
Появляется множество желающих половить рыбу в мутной воде, обвиняя власти одновременно в том, что они вводят (в некоторых регионах) ограничения, стесняя свободу граждан, и в том, что они не могут остановить эпидемию. Но ситуация и впрямь скандальная. Уже давно есть лучшая в мире вакцина «Спутник», ее можно получить бесплатно, но привиты ей не более 40% населения – явно недостаточно, чтобы переломить ситуацию. Проблема тут не в государстве, которое обеспечило, со своей стороны, все необходимое, а в гражданах, которые не хотят принять меры к сохранению здоровья – своего и других.
В чем причины этого массового психологического феномена? Их несколько, и, конечно, свою роль, как и везде, играют антипрививочники. Накопившаяся статистика – привитые люди заражаются реже и болеют легче – могла бы подорвать их позиции, если бы эта позиция была рациональна. Но она не зависит от статистики – у нее совершенно другие психологические корни.
В ряде культов от адептов требуется отказываться от медицинской помощи – по крайней мере, некоторых ее видов. Это может показаться абсурдным, но это имеет свою цель – так лидер культа утверждает свою власть над адептами. Они показывают, что доверяют ему настолько, что готовы поставить под удар свою жизнь и здоровье. Его эго раздувается от сознания, что он может распоряжаться чужими жизнями.
Преступники, склонявшие подростков в самоубийству через интернет в так называемых группах смерти, не получали никаких денег – все, что они получали, это упоительное чувство власти. Когда государство, медицинское сообщество и Церковь призывают вас идти и привиться, а антипрививочная «баба-яга против», и ей удается перебить все голоса специалистов и людей благоразумных – это тешит ее гордыню. Вопрос в том, готовы ли вы умереть, чтобы потешить ее гордыню. Эта проблема есть много где, но у нас она имеет свои особенности. Наше общество сочетает высокий уровень свободы на низовом уровне (те же ковидные ограничения у нас были намного мягче, чем в большинстве стран мира) с патерналистскими ожиданиями в отношении государства.
Это можно сравнить с психологией подростка. Подросток, который только входит в активную жизнь, переживает трудное время между двумя мирами. С одной стороны, он живет с родителями и рассматривает, как что-то само собой разумеющееся то, что он будет накормлен, одет и уложен спать в теплой комнате – как дело и обстояло, когда он был ребенком. С другой – он яростно требует независимости и отстаивает эту независимость, принимая решения иногда подчеркнуто глупые – «бабушке назло отморожу уши». Он пытается совмещать два принципиально разных образа жизни – ребенка, о котором заботятся (и требуют послушания), и взрослого, который имеет свободу – в обмен на необходимость самому решать свои проблемы. Человеческие общества могут быть устроены по-разному. Некоторые носят патерналистский характер, как СССР или, насколько мы можем судить, современный Китай. Власти заботятся о гражданах, как о детях. В обмен от людей требуется послушание – в тех вопросах, которые государство считает важными, оно принимает решения, не интересуясь мнением граждан.
Как в советском фильме 1966 года «В город пришла беда», который воспроизводит вполне реальные события вспышки черной оспы 1959 года. Фильм показывает жесткие и энергичные действия властей по предотвращению эпидемии – подозреваемых в том, что они контактировали с больным, хватают и изолируют, не спрашивая, как это вписывается в их личные планы; когда появляется возможность срочной вакцинации, ее проводят, тоже ни у кого не спрашивая разрешения и не тратя время на уговоры, в приказном порядке – как это делают и в современном Китае. В фильме выведены несколько иностранцев, которые вынуждены признать эффективность советской системы. Пока в Нью-Йорке паникуют и раскачиваются, в Москве отдают четкие приказы, которым все безоговорочно повинуются – и сводят, благодаря этому, число жертв к минимуму.
Тоталитарные государства, действительно, могут гораздо эффективнее справляться с внезапными кризисами – их правителям не нужны ни долгие согласования, ни уговоры упрямых граждан. Другое дело, что это многократно перекрывается тем обстоятельством, что такая же исполнительность будет проявлена при осуществлении вредных, глупых или преступных указаний – чего, увы, и у нас, и у китайцев было достаточно. Но, во всяком случае, гражданин избавлен от бремени личных решений.
Обратная ситуация – либертарианское общество, которого в чистом виде нет нигде, но к которому были довольны близки США. Ты имеешь полное право отказаться от вакцинации. Но страховая компания имеет полное право брать с тебя повышенные взносы. Не хочешь покупать медицинскую страховку вообще? И не обязан. Ты свободный гражданин в свободной стране! Только скорая к тебе не приедет – и тем более никто не будет обеспечивать тебя дорогостоящим лечением. Ты свободен в своем выборе, но другие люди не обязаны за него платить. Если ты умираешь, это твои проблемы – а не государства.
Наша беда в том, что многие люди у нас застряли между детством и взрослостью, одновременно требуя патернализма (государство обязано решить проблему пандемии на общенациональном уровне и обеспечить мне лечение и уход, если я сам свалюсь с этой болезнью) и в то же время либертарианства (государство не смеет мне указывать, какие меры предосторожности лично я должен принимать ряди сохранения своего и чужого здоровья).
Подросток, который пытается бабушке назло отморозить уши, исходит из того, что до реального обморожения дело не дойдет – взрослые этого не допустят. Но наша беда в том, что мы и есть взрослые, а государство – это не бабушка, и если мы хотим отморозить себе уши, мы их действительно отморозим. Что, увы, и происходит.
